[Drxyz2014]

В чем преимущество стаи перед семейной группой? Конечно же, в том, что в ней много самцов, способных к коллективным боевым действиям. У большинства других млекопитающих , например, львов, орангутангов и лошадей, самец-вожак возглавляет семейную группу и прогоняет из нее прочих самцов, включая собственных сыновей, во избежание постоянных конфликтов. Все это крупные и хорошо вооруженные или очень быстро бегающие животные. Другое дело наши предки или также макаки и собакоголовые обезьяны, ведущие наземный образ жизни: павианы, гамадриллы, бабуины, анубисы. Для всех этих видов возникла необходимость удерживать множество самцов в одной стае.
Нечто подобное наблюдается и у некоторых стайных хищников из семейства собачьих: волков и гиеновых собак, например, которые, между прочим, отличаются от обезьян куда более альтруистическими нравами. Так, раненых своих собратий эти собаки охраняют и кормят, принося пищу издалека.

Ни у кого из стадных обезьян нет и отдаленного намека на подобное поведение. Их самцы, по словам В.Р. Дольника, четко взаимодействуют между собой, отбиваясь от хищника или отстаивая территорию от конкурирующего стада своего же вида. Сражаются вместе, но умирают врозь. Часто можно видеть как за стадом ковыляет раненый самец, постепенно выбиваясь из сил, с каждым днем отставая все сильнее. Его как бы не замечают. Смерть собрата по стае не производит на обезьян никакого впечатления. Никто не поделится с ним пищей. Выживет ли он, погибнет ли - только его личная забота. Увы, но пока ученым не удалось найти ни одного скелета обезьянолюдей с зажившими травмами. Из сего вывод: и наши предки не страдали альтруизмом. К раненым и больным собратьям они относились так же черство как современные павианы и Ко. Судя по археологическим данным, помощь раненым появилась у людей не раньше великих загонных охот новокаменного века, каких-нибудь 12-10 тысяч лет назад. Как ни удивительно, но и первые явные следы людоедства относятся, преимущественно, к тому же времени.

Ученые этологи, пытающиеся ответить на вопрос, что удерживает в одном обезьяньем стаде множество самцов, пришли к следующим выводам. Главный объединяющий фактор - повышенная сексуальность в сочетании с агрессивностью. Каждый самец стремится постоянно овладеть одной из самок, отогнав других самцов, а также повысить в стычках с ними свой социальный ранг. При этом низшие по рангу самцы постоянно вынуждены терпеть измывательства доминанта, что, однако, не отваживает их от стаи, так как похоть и стадное чувство пересиливают стремление удалиться от доминирующих особей на недосягаемое расстояние.

А у кого именно из стадных наземных обезьян социальные порядки больше всего смахивают на наши? На такой вопрос нельзя однозначно ответить. Те или иные черты сходства есть у каждого вида, включая сюда даже человекообразных - горилл и других, живущих малыми семейными группами.

Так, у горилл, гигантов, живущих под покровом тропического леса, по мнению В.Р. Дольника, своего рода патриархальная автократия. Группой, включающей, между прочим, и молодых самцов, заправляет какой-нибудь патриарх с седой спиной. Он то и дело напоминает прочим, кто здесь главный, требуя, чтобы ему уступали найденные лакомства и комфортабельные места для сидения: патриархи любят часами восседать в полудреме, слегка покачиваясь. Самки подставляются по первому же намеку патриарха. Драки между членами группы редки. Если кто-то проявляет непослушание, доминант только демонстрирует позу угрозы или, в крайности, пару раз шлепает шалуна рукой по спине. Все это, пожалуй, напоминает нравы патриархальной человеческой семьи или маленькой конторы, где один всеми уважаемый босс и несколько секретарш, клерков. У горилл практически нет естественных врагов, кроме человека: слишком уж велики, сильны и клыкасты. К тому же они чистые вегетарианцы.

У павианов в их больших, до сотни особей, стаях чаще всего, - коллективное руководство. Доминируют несколько старых и весьма злобных самцов, гигантов по сравнению с молодыми самцами и самками. Эти вожаки, часто кто-то один из них самый главный, когда стадо разбредается в поисках пищи, стараются взобраться на какой-нибудь холмик, чтобы следить за всеми прочими. Любую самку они считают своей собственностью и отгоняют от нее других самцов. Между собой доминанты не дружат, но и не конфликтуют, так как, во-первых, убедились в равенстве своих сил еще до превращения в вожаков, а, во-вторых, нуждаются друг в друге как в союзниках на случай бунта субдоминантов, более молодых, но уже зрелых и сильных индивидов. Те подчас тоже объединяются в группы и пытаются коллективно напасть на доминантов, причем до драки чаще всего дело не доходит: "революционеров" при одном виде изготовившихся к бою доминантов одолевает страх.
Между тем, доминанты то и дело жестами подзывают к себе одного из молодых самцов специально, чтобы принудить его принять одну из поз подчинения: опустить голову и хвост, пасть ниц или, наконец - самое большое унижение и для павианьего самца - подставиться как самка перед совокуплением.

Однако, несмотря на верховную власть, живется доминантам неспокойно. Поминутно им приходится вмешиваться в какие-то конфликты между павианами низшего ранга, наводить порядок в стае, кому то грозить клыками и кулаком, напоминать прочим "Я-главный", похлопывая себя по гениталиям (чем не аналог нашего мата?) и, что гораздо для них хуже, - отбивать очередные атаки групп рвущихся к власти субдоминантов.

В.Р. Дольник сравнивает социальную структуру павианов с геронтократией, диктатурой группки стариков, типа той, что была во многих первобытных племенах (совет старейшин) и дожила до наших дней. Как тут не вспомнить, например, брежневское "коллективное руководство"?

Три заботы постоянно одолевают доминантов: не подпускать к самкам самцов ниже рангом, личная власть и, наконец, максимальное расширение территории стада в постоянных стычках с такими же соседними стадами. Есть, конечно, и другие заботы: хищники и, что весьма интересно, молодое поколение, детеныши, о чем еще будет разговор далее.

Печален конец павианьей каръеры. Рано или поздно почти любого вожака свергают, превращая перед смертью в жалкого парию, всеми преследуемого и унижаемого. Бывает и другой, более героический финал: под старость вожаки очень смелеют, настолько, что решаются вдруг вступить в схватку с заклятым врагом павианов леопардом. Чаще всего такие схватки на глазах у не смеющих принять в них участие перетрусивших субдоминантов кончаются гибелью вожака, сразу же или позже от тяжких ранений.

Итак, участь павианьих вожаков не из завидных. Еще хуже, конечно, живется низшим по рангу особям. Это совсем затюканные существа.

И все-таки грубое и жестокое общество павианов - сущий рай по сравнению с тем кошмаром, который царит в стадах анубисов. О них мы подробнее расскажем в разделе "Социальный стресс и биохимическая индивидуальность вождя", а пока - только короткая справка. У анубисов самцы только и делают что борются друг с другом за социальный ранг и обладание самками. При этом кто-то один прорывается на самый верх социальной лестницы и некоторое время удерживается там, тираня всех остальных. Власть его, однако, длится недолго. Самцы ниже рангом объединяются в пары, тройки и так далее, чтобы свергнуть властителя и занять его место.
Пакостя друг другу постоянно и без всякого повода, анубисы проявляют удивительную изобретательность, которой мог бы позавидовать, пожалуй, даже необычайно подлый человек.
Союзы, создаваемые с целью свержения вожака, постоянно распадаются. Былые друзья то и дело предают друг друга в самый разгар драки; сбегают с поля брани или переходят на сторону противника. Это поведение особенно типично для молодых самцов. Самцы постарше всячески ластятся друг к другу: только бы союз не развалился, пока общими усилиями не удастся свергнуть вожака. Но вот он свергнут и былые друзья тотчас же превращаются в злейших врагов, деля власть точь в точь как люди.

Воистину, мерзопакостна социальная мораль анубисов. Но даже им в этом отношении далеко до макак. У тех типичная тоталитарная система по классификации В.Р. Дольника. Причиной же служит то, что, в отличие от собакоголовых обезьян, макаки чуть ни всей стаей накидываются на того, с кем вздумалось расправиться вожаку: пытаются его чем-нибудь ткнуть, ударить, кидают в него кал. Особенно усердствуют при этом самки и самцы самого низшего ранга.

Между тем, жертвой расправ, чаще всего, оказываются сравнительно сильные самцы, которых низшие особи никогда не посмели бы тронуть, если бы ни вожак. Тому достаточно только начать экзекуцию, а продолжат подонки обезьяньего общества.

Здесь уж аналогия с поведением людей очевидна.
Например, во главе шайки уголовников - пахан. При нем - жалкая и трусливая шпана, так называемые шестерки, часто малолетки и, бывает, непотребные женщины-марухи. Этой компании поневоле беспрекословно подчиняется вся шайка, включая сильных и храбрых парней. О таких шайках, терроризировавших всех прочих лагерников, с ужасом вспоминают многие бывшие наши политзеки.

Другая сразу напрашивающаяся аналогия: тоталитарный режим. Во главе верховный пахан и его жалкие прихлебатели, которых он время от времени уничтожает, заменяя такими же другими. Все общество трепещет перед подонками, готовыми по указке Верховного стереть в порошок кого угодно.
Нам, к сожалению, такая структура общества знакома. Этологи полагают, что расправа низших по рангу над теми, кто подвергся нападению вожака, - переадресовка направленной против него и подавленной страхом агрессии. ..."